Идентичность и профессионализм психоаналитика Доклад на 4 научно-практической психоаналитической конференции в Липках (ИКиПП) 2002
- Проблемы приобретения профессиональной идентичности русским психоаналитиком
- Выходы из кризиса профессиональной идентичности
- Чтобы стать хорошим психоаналитиком никак не обойтись без формирования в себе психоаналитической идентичности. Особенно трудно это даётся нам, русским людям, живущим пока вне поля деятельности психоаналитиков, имеющих признанное образование . На Западе психоаналитическая идентичность традиционно формируется в ходе практических занятий (обучающего анализа и супервизии), проводимых обучающим и контролирующим психоаналитиками. Нам такое пока не доступно. У нас нет русских обучающих психоаналитиков, а прохождение обучающего анализа или супервизии у иностранца оказывается неудовлетворительным, и прежде всего потому, что не выполняются главные условия проведения психоанализа: кандидат в психоаналитики не может полностью предаваться свободным ассоциация, так как он в лучшем случае пытается правильно перевести свои мысли на иностранный язык, то же самое относится и к психоаналитику, пытающемуся догадаться, что на самом деле говорит иностранец-кандидат (вместо того, чтобы предаваться свободно витающему вниманию). А ещё больше ухудшает проблему усечённость получаемого нами обучающего анализа, так называемый челночный анализ (такая форма обучения почему-то допущена Международной психоаналитической ассоциацией). Интересно, возможно ли подобным образом обучиться на дрессировщика львов, пилота, парикмахера? Если проинтерпретировать челночный анализ с учётом начальной стадии развития, оральной стадии идентичности, то получается, что из сиротского дома на небольшое время берут ребёнка (кандидата в психоаналитики), чтобы потом опять возвратить его назад, и так много раз. Рене Шпиц пришёл к выводу, что у младенца появляется анаклитическая депрессия, приводящая к тяжёлым исходам. Так что и челночный анализ вряд ли к чему путному приведёт.
Я обращусь к схеме Э.Х.
Эриксона о жизненных циклах человека, чтобы показать существующую на сегодня идентичность русского аналитика. Одно из определений, данное
Эриксоном идентичности: это узловой пункт между тем, чем хочет быть какой-либо человек и тем, каким мир позволяет ему стать. Или, говоря о идентичности психоаналитика – это узловой пункт между тем, чем мы хотим стать в психоанализе и тем, чем истинные психоаналитики (а возможно и нарождающиеся властные психоаналитические структуры России) позволяют нам стать.
1)
Оральная фаза либидозного развития. Доверие
или тревога. Принятие мира после пережитой травмы рождения. Ребёнок должен научиться доверять матери. И таковое может происходить, если мать принимает ребёнка, интуитивно ощущает его желания и потребности, с готовностью их выполняя. Мать говорит с ребёнком на его языке. Каким же должен быть обучающий аналитик, чтобы ему мог доверять будущий аналитик? Обучающий аналитик должен легко, интуитивно понимать кандидата, а для этого необходимостью является хорошее (если не сказать – прекрасное) владение языком. Ведь тогда только у ребёнка начинается постепенное признание и понимание мира. Если же мы говорим о психоанализе, то это – принятие и овладение инструментами психоаналитика: техникой работы с переносом, контрпереносом, интерпретациями, проработками сопротивлений и психических конфликтов, реконструкцией прошлой жизни. На мой взгляд именно здесь у нас самый большой кризис
2)
Анальная стадия либидозного развития. Самостоятельность
или зависимость и покорность. Как следствие кризиса оральной фазы остаётся большая зависимость от зарубежных психоаналитиков или от русских властных психоаналитических структур
3)
Уретральная стадия либидозного развития. Артистизм
или излишняя скромность, стыд (по моему здесь у нас всё превосходно)
4)
Фаллическая стадия либидозного развития. Активность, предприимчивость
или страх кастрации, вина (кризиса тут у нас не наблюдается)
5)
Латентная стадия либидозного развития. Трудолюбие, усердие
или лень, апатия. По-видимому, трудолюбия у нас достаточно, другое дело, что наше усердие далеко не всегда направлено на овладение психоанализом
6)
Генитальная стадия либидозного развития. Интеграция идентификаций и согласование образа себя с в
идением себя другими, выбор своего пути
или сумбурность и рассогласование ролей. При диффузной психоаналитической идентичности специалист берётся за то, что только с виду может показаться психоаналитическим, скажем за транзактный анализ, телесную терапию, символ-драму, а то так и просто психодраму. Здесь похоже у нас проблемы
7)
Близость, способность любить или одиночество (особенно не заметно, чтобы русские психоаналитики любили друг друга, само обилие обществ говорит об этом)
8)
Миссионерство, социофилия или эгоцентризм, нарциссизм (если и есть миссионерство, то оно чаще всего имеет корыстные черты)
9)
Талантливая зрелая личность, наделённая мудростью и творческими способностями
или пустота (вплоть до страха смерти) (до талантливого зрелого психоаналитика похоже нам не так-то легко дорасти)
Интегрируя минусы и плюсы, мы приходим к такой характеристике идентичности русского психоаналитика:
- плюсы: высокого уровня артистизм, активность, предприимчивость; -
минусы: полное недоверие истинному психоанализу, зависимость от зарубежных психоаналитиков или властных структур в России, усердие, не направленное на психоаналитический инструментарий, диффузная идентичность из-за плохой ориентации в том, где и какого качества психоаналитические знания, разногласия и соперничества обществ, вместо того, чтобы совместно разбираться с существующими проблемами, корыстное миссионерство.
Используя наши плюсы (артистизм, активность, предприимчивость) можно начать борьбу с минусами.
- Покажу тот путь, которым можно на мой взгляд выйти из кризиса. Это обращённость к работе со своими сновидениями и групповая супервизия. По поводу важности групповой супервизии вряд ли кто будет возражать. Здесь можно обойти многие ошибки за счёт использования интеллекта всех участников. Но опять же при ориентации на специфические инструменты психоанализа, на работу с переносом, контрпереносом, интерпретации, проработку сопротивлений и психических конфликтов, реконструкцию прошлой жизни пациента. Вот тут как раз и лежит большая проблема, так как многие из названных инструментов игнорируются, психоанализ довольно часто замещается методами гуманистической психологии.
- В своё время творец психоанализа Фройд прошёл самоанализ, который заключался в интерпретации сновидений. Я хочу показать актуальность этого пути для нас. Но прежде всего к сущности сновидений. До сих пор психоанализ игнорирует проблему объекта сновидения или неадекватно её разрешает (скажем, в виде экрана, на который сновидец проецирует свой сон). Проще всего допустить гипотезу, что в сновидении мы встречаемся с идеальным обучающим психоаналитиком. Ведь мы в сновидении действительно получаем отражение наших проблем, причём с соблюдением нейтральной позиции сновидческого собеседника, хотя переживаемые нами сцены и могут вызывать у нас сильные эмоции, вплоть до ужасов и кошмаров. Как и психоаналитик лицо, с которым мы общаемся посредством сновидения, оказывается невидимым для нас, мы здесь поистине идеально предаёмся свободным ассоциациям, а сновидческий собеседник – свободно витающему вниманию. Диалог сновидения имеет две фазы: 1) сновидец рассказывает о своих актуальных проблемах, 2) собеседник (идеальный психоаналитик) показывает наше будущее, то будущее, которое мы пока выбираем. О том, что в сновидении мы встречаемся со специфическим видом переноса, имеющим отношение к будущему, впервые Фройд заговорил в случае Доры (статья «Фрагмент анализа истерии»). Мы рассмотрим только один из снов другой пациентки Фройда, приведённом им в главе 3 «Толкования сновидений». Пациентка должна была после неудачно проделанной операции на челюсти день и ночь, не снимая, носить охлаждающий аппарат, привязанный к больной щеке. Но засыпая пациентка отбрасывала аппарат. Фройда попросили повлиять на пациентку. Но не смотря на его просьбу пациентка опять сбросила аппарат на пол. Пациентка рассказывала: «На этот раз я действительно не могла ничего по-другому сделать. Всему виной сон, который мне приснился ночью. Я была в оперном театре и полностью увлеклась представлением. А в санатории в это время лежал господин Карл Мейер и ужасно сильно стонал от болей в челюсти. Тогда я сказала себе, что у меня не такие боли, мне не нужен аппарат. Потому я и выбросила его». Здесь сновидение как и в случае Доры (правда, там оно предсказало прекращение пациенткой лечения) предсказывает будущее, Карл Мейр (или в переносе – Фройд) будет ужасно стонать от болей в челюсти, об аппарате следует подумать ему (Припомните, что пришлось пережить Фройду – десятки операций на челюсти). Как видите, приходится иметь дело с переносом на трёх уровнях: генетическом, актуальном и (в сновидениях) в измерении будущего. Такой вещий индикатор вряд ли найдёшь в какой-либо другой науке кроме психоанализа! Вполне возможно, что групповые супервизии (с использование всего арсенала психоаналитического инструментария) и работа со сновидениями помогут развитию психоанализа в России.
Участие в 4 научно-практической психоаналитической конференции в Липках (Подмосковье), 12-14.12.2002 г., к сожалению, показало отсутствие ориентации участников на овладение психоаналитическим инструментарием. Казалось бы хороший материал работы с невротиками вдруг почему-то начинал рассматриваться как материал, полученный от пограничного пациента, к которому не нужно применять классические принципы психоанализа. А в групповой работе нужно почему-то побольше спрашивать у пациентов: «А что Вы чувствуете?». Я уже не говорю о том, что чуть ли не все присутствующие считали себя настоящими психоаналитиками, да и оказывается, что психоаналитическую идентичность легко приобрести. 